.Как же я могу изображать чужую страсть, не привив себе бактерию такой же страсти?
("Кое-что из секретных записей попутчика Занда", Олеша Юрий Карлович, 1932)
Зима замедляет все процессы - это общеизвестно, так сказать, биологический факт. Можно, значит, считать, что и анатомический. Мысли, мыслишки становятся размереннее, замысловатее, им не хочется объединять усилия друг с дружкой, жаждущим уединения, психастеничным, предпочитающим самоудовлетворяться, нежели вступать в контакт с себе подобными, одноутробными, будь те сколь угодно критическими факторами для их существования.. По крайней мере, не прежде чем будет достигнута необходимая афористичность, действующая подобно налаженной системе отопления или традиционному, грамотно сложенному и разожжённому костру.
Возможно, афоризмы для того только и предназначены, чтобы пищу на них готовить и отогревать конечности после с трудом истолковываемых как "целенаправленных" странствий по снежному лесу, оледенелому морю, заброшенным поселениям и облюбованным подозрительно многословными аскетами хребтами. Что немаловажно, по мнению сиюминутного автора-ауторедактора, направление не отменяет полагания (direction does not negate supposition).
Естественно, все из перечисленного может оказаться плодом воображения, "странник" окажется таким себе городским бюрократом, филологом по образованию, имеющим понятие о дикости природы лишь благодаря своевременно обнаруживаемым во Всемирной сети популярно-научным обозрениям, документалистике; можно предположить, что бюрократ даже рисует исключительной достоверности пейзажи, прибегая к обыкновенным открыткам. При этом он не является коллекционером, не считает себя художником, не предлагает людям приобретать свои картины и даже не дарит их хорошим друзьям, просто привлекательным незнакомкам, не говоря уже о драгоценном "начальстве" - плоды своих художественных изысканий попросту уничтожая; не разрывая, не сжигая, но покрывая всякий раз белилами.
Можно предположить, что у него в кладовой аккуратно расставлены сотня-другая холстов, которые нельзя назвать ни чистыми, ни полноценными - просто прямоугольные белые пятна в темноте, благодарной периодически перегорающей лампочке; своеобразная ночная урбанистика.
В то же время, у бюрократа может оказаться всего один-единственный холст, покрываемый белилами и пейзажами поочерёдно - через лет 5 толщина его равняется толщине бетонной стены в многоэтажном здании спального района перестроечного образца, через 10, а лучше 15 - холст можно будет использовать в качестве подпоры для средней нагрузки железнодорожного моста.
Бюрократ к тому времени приобретает себе загородный дом и право на установку достопримечательности общенационального значения - холст исполняет теперь роль чего-то в роде matte black monolith, посвящённый не столько жертвам, сколько временам Великого Голода; так, будто ничто не может быть более чёрным и более матовым, нежели недостаток продовольственного минимума, целенаправленно происходящий в рамках одной большой этнической или национальной группы.
...
Можно это считать своеобразным таинством - приветствия бегунов, положение, принимаемое их, несомыми ветром или противоборствующими стихии, руками, кистью, каждым из пальцев.
Даже такой минимум, как сжатый, развёрнутый внутренней стороной кулак, как ободряющий и одновременно выказывающий солидарность жест со стороны бегущего против ветра и механическая, то есть инстинктивная, выплывающая из глубины характера, не нуждающаяся в постановке сценической задачи - ладонь мчащегося в противоположную сторону, прилагая куда меньшие усилия; последний будто ладен сгладить возможный удар, выступить даже партнёром в разминке перед боем - поскольку левая ладонь в спарринге с лёгкость принимает правый кулак.
Невозможно утверждать недостаток взаимопонимания в приветствиях направляющихся в противоположные стороны бегунов - сколь бы ни было обращение одно к другому неожиданным для каждого из них, тем не менее, это вполне может быть сравнимо с ситуацией столкновения мужчины с женщиной, достаточно привлекательной, чтобы ситуация показалась одному из участников явлением более необходимости, нежели недоразумения; и мужчина и женщина и оба бегуна выносят нечто уникальное из обмена "невольностями", расстаются трансформированными.
Фонарный свет с каждым новым шагом, приближающим к граничной для охладевшего вечера минуте, воспринимается как явление не столь цивилизационное, сколь, повторюсь, стихийное, подобное тому же ветру, вынуждающему прикрывать рот куском материи, будто из скромности; смущения перед одним представлением того, что обнажающиеся органы речи бегущего могут ввести январский ветер в заблуждение, принудить ко участию в (не имеющей одного названия, но сотни попыток обобщения) игре, что может оказаться фатальным для их, органов, владельца.
Несомненно, всё означенное легко обратить в "драму одиночества", однако всё же следовало бы прежде настоять на преимуществах такого видения, такого рассмотрения ретроспективы, рода (возможно, пугающей самого уличённого) впечатлительности, а уж потом - хоть кино снимайте, лишь бы не "патриотическое".
No comments:
Post a Comment