.Землю температурило. Захлёстываемая жёлтыми бичами солнца, она кружилась вкруг него, как дервиш, доплясывающий свою исступлённую пляску
("Жёлтый уголь", Сигизмунд Доминикович Кржижановский, 1939)
- Оденьте маску.
- Что? (В наушниках в течение диалогов звучит музыка жанра wallpaper)
- Оденьте маску!
- Какую маску?
- На подбородке у вас!
- Что на подбородке?
- Мас-ка!
- Да вот она, на подбородке! А что?
- Прикройте лицо.
- Чьё лицо?
- Собственное.
- Ваше?
- Ваше!
- Моё?
- Не придуривайтесь.
- Зачем?
- Вы новостей не слушаете?
- А что говорят?
- На входе в магазин есть объявление.
- Правда?
- Да, прочтите, когда будете выходить. И новости гляньте.
- Нет, спасибо, без особой необходимости не читаю случайно встреченных объявлений, а новости и без того, чтобы их слушали - бесполезнее некуда.
- Читая объявления и не пропуская выпусков новостей, можно уберечься от неприятностей.
- Каких, например?
- Отключить бытовую технику перед тем, как отключат электричество - и не будет сгорания.
- А разве в нашем городе кого-нибудь предупреждают о подобном?
- Нет, не всегда, но вы меня поняли.
- Да, вполне.
- Тогда оденьте, пожалуйста, маску.
- Маску?
- Вы издеваетесь?
- Нет, просто не понимаю, что вы заладили "наденьте" да "наденьте".
- Я не "заладила", а рекомендую.
- Вы не "рекомендуете", а настойчиво требуете.
- Я предлагаю.
- От таких предложений в культурном обществе принято отказываться.
- Вы хотите сказать, что я недостаточно культурна?
- Это сказали вы, а не я.
- Но вы намекали на это!
- Мой намёк, в таком случае, был непонятен и мне.
- Хам, оденьте маску.
- Хам - это сын Ноя. А маску - если нужно будет одеть, я так и сделаю.
- Но это нужно!
- Кому?
- Мне!
- Какое вам может быть дело до того, одета на мне маска или нет?
- Очень даже есть мне до этого дело!
- Вы не ответили, какое?
- Я хочу сохранить своё здоровье!
- А я могу помешать вам в этом?
- Да, если не немедленно не наденете маску! Охрана!
- У вас должен быть личный телохранитель для таких случаев.
- Он умер.
- Спасая вашу жизнь?
- Нет, и вас это не касается.
- Кобыле легче.
- Что вы сказали?
- Помыли перчик.
- Нет, вы сказали что-то другое, грубиян! Оденьте, наконец, маску! (Где-то в глубине торгового зала взрывается лампочка)
- Я ведь не говорю о том, что может быть нужно мне, правда?
- Вы встали возле меня и потому я говорю вам одеть маску!
- Встал и отошёл, а вы продолжаете говорить.
- Потому что вы без маски!
- Что с того?
- Маски нужны, чтобы носить их.
- Да вы что?
- Представьте себе!
- Не рассказывайте мне, для чего нужны маски.
- Их делают, чтобы прикрывать лицо.
- От чего лицу скрываться?
- От заболеваний, передающихся воздушно-капельным путём.
- Вот и носите преспокойно, будьте здоровы.
- Как видите, на мне одета маска!
- Очень вам за то благодарен.
- Если вы оденете маску, я тоже смогу испытать благодарность в ответ.
- К чему мне ваша благодарность?
- Все мы, люди, обязаны испытывать благодарность друг к другу.
- Обязаны?
- Должны, если хотим жить в благопристойном обществе.
- А если не хотим? Посмотрите по сторонам - эти люди хотят жить в благопристойном обществе?
- Да!
- Вы верите в это?
- Верю!
- Прекрасно, однако маска на лице не стоит благодарности.
- Стоит!
- Если стоит, то продолжайте носить.
- Что я и делаю, в отличие от вас!
- Все мы, люди, обязаны отличаться друг от друга.
- Вы нарушаете общественный порядок.
- И тем выгодно отличаюсь.
- Отойди на шаг. (Розоватые белки глаз, вплывая в поле зрения, подобно большой розовой свинье, проплывающей над коптящими воздух фабриками, пытаются очертить вокруг взаимосвязанных с ними нижних конечностей, укрытых спортивной тканью старо-бетонного цвета, ритуальный круг охранения)
- Что?
- Отойди на метр?
- Какой метр?
- Сделай шаг!
- В какую сторону?
- Назад.
- Но ведь вы стоите ближе к тому, кто впереди.
- И правда.
- Вот видите.
- Теперь стою дальше.
- Как и я.
- Надо не пререкаться, а делать, как говорят.
- Кто говорит?
- Я сейчас тебе говорю.
- А кто вы такой?
- Такой же человек, как и ты, только в маске.
- Ага, вот как, а я - такой же как и вы, в таком случае, только без маски. Рад знакомству.
- Взаимно.
- Не скажу, что приятно.
- Что?
- Не скажу, что приятно.
- Что не скажешь?
- Что приятно.
- Что что приятно?
- Что взаимно.
- Неприятно, что взаимно? (Розоватые белки на старо-бетонном фоне значительно увеличиваются в диаметре - приближающийся циклон воздухоплавающую свинью разворачивает задом)
- А как вы думали?
- Ну ты наглец!
- Нет, что вы, наглеть и не думал.
- А как же это называется?
- Это об-сто-я-тельства, батенька, обстоятельства! (В руках у стоящего в очереди по соседству мальчишки взрывается хлопушка - конфетти медленно осыпаются на головы недовольно морщащихся покупателей)
...
Сколь малое требуется для того, чтобы человек почувствовал себя счастливым!
Столь малое, что временами человек волен испытать к самому себе презрение, вполне убеждённый, что другой, абстрактный и беспримерный, но поставленный в пример однажды (и вероятно, по ошибке), человек должен стремиться к большему.
Но в презрении к собственной натуре куда больше самолюбования, чем это может показаться "другу семьи" (из числа навязывающих оптимистическое мироощущение).
Человек в приступе самопрезрения обеспечивает себе алиби перед лицом собственного же судопроизводства. Человек, презирающий себя, чувствует неправомерность принятого решения и скороспелость уже собирающего подписи у присяжных приговора. Презрение к приговору, вынесенному самому себе - требует истинного достоинства, значит, большей заботы, нежели презрение к себе, исполнения приговора ради; алиби же будет обнаружено лишь после того, как приговор вступит в силу - человека казнят, жизнь, здоровье либо свобода его претерпят принципиальное ограничение.
Человеку посему следует разуметь, что то самое малое, предназначенное к испытанию счастья - ловушка равно для разумеющего его незначительность и для энтузиаста, с неблагоразумной гласностью утвердившего величие и непогрешимость малого.
Фатальным может стать счастье, подкреплённое догмой. Конечно, и сама фатальность нередко выступает акциденцией счастья. Отсюда и возникающее у определённых характеров желание расстаться с жизнью в состоянии максимального психологического подъёма.
.Wie gewaltig muß das Kulturhindernis der Aggression sein, wenn die Abwehr derselben ebenso unglücklich machen kann wie die Aggression selbst
(Das Unbehagen in der Kultur, Sigmund Freud, 1930)
No comments:
Post a Comment