..и всюду сумасшедший бред.
Листами сонными колышим,
он льётся в окна, липнет к крышам,
вздымает дыбом волоса...
("Белая ночь", Заболоцкий Николай Алексеевич, 1926)
...
Было так, что Пуи, заинтересовавшийся единоборствами, отправился по "пути гармоничного духа", надеясь не столько достичь конца, невозможность чего ему доставало духа признать, сколько испытать свои терпение и стойкость.
Рано утром, в первой половине срединного месяца осени, проведя ночь за здоровым сном, Пуи, умывшись и не тратя времени на завтрак, захватив с собой мешочек с сухофруктами, вышел за порог своего дома.
И кстати, о снах.
Минувшей ночью Пуи довелось не только сражаться бок о бок со своими соседями против подступающих к дверным проёмам и оконным рамам, с выгодным предложением наперевес, чужеземцев, желающих вместо их чудесного дома возвести многоэтажный отель со стоянкой, бензоколонкой, бассейном, спортивной площадкой и чем-то, на что у Пуи не доставало познаний в английском; в течение одного из этапов здорового сна Пуи удалось ещё и сыграть партию в шахматы со знаменитым Бобби Фишером, о историческом значении чьём сновидящий узнал из содержания сновиденного. Правда, партии уроженцу Чикаго довести до победного конца не удалось, по причине, сколько бы незначительной он ни показалась доблестному Пуи, одного крохотного, а потому неуловимого ночного москита.
Так вот, проведя ночь в трудах и битвах, физических и интеллектуальных, Пуи, ещё до того, как солнце поднялось над непривычно печальной Горой Вишнёвой Косточки, которая, по правде говоря, была самым обыкновенным и только с учётом прилегающих территорий выдающимся холмом, решительно ступил на дорогу, вплотную подкатившуюся к самому крыльцу, двумя ногами одновременно, подняв тем достигшее пупка, а из-за нескольких неаккуратных жестов - и ноздрей, облако сладковатой розовой пыли.
Чихая и испытывая при этом несравненное удовольствие, Пуи шёл по дороге, наблюдая за неуклонно укорачивающимся тенями.
Первым на что Пуи обратил внимание, следуя дороге, стал кактус.
Не то, чтобы кактусов Пуи никогда ранее не видел, хотя в здешних местах они, скажем так, были редкими гостями и на подоконниках - обладателем одного из подоконничных был сосед Пуи, дверь к двери, Хуан-ди, живший на первом этаже, в комнате №7; и не то, чтобы этот кактус хоть в незначительно степени отличался от тех, что Пуи изучал в школе во время уроков "Правдивой Американской Истории" - хотя встреченный экземпляр, без сомнения, был втрое выше и куда объёмнее произраставших на страницах учебников; прежде всего внимание Пуи было привлечено головным убором, шляпой с широкими плотными полями, для наименования которой у Пуи в очередной раз не достало познаний английского.
Недолго думая, Пуи содрал шляпу с кактусовых колючек и нахлобучил её на свою голову, поверх серого платка с аккуратным узелком на затылке. День обещал быть жарким.
Спустя примерно 20 минут, и точнее Пуи определить бы не смог, так как он обладал, или страдал, как выразились бы люди прогрессивные, своего рода аристократическим предубеждением против ношения при себе часового механизма, - иначе говоря, Пуи смертельно не любил спешить и никто доселе не осмеливался уличить его в опоздании.
Значит, 20 минут спустя Пуи, разглядывающий облака, принимающие этим утром на редкость живописные формы, ко своему немалому изумлению, как раз дожидаясь столкновения похлопывающей своё брюхо обезьяны с пожёвывающим тростник изголодавшимся тигром, споткнулся о рыбацкий стульчак, едва не свалившись на развёрнутую газету, с покоящимися на ней крючками, поплавками и грузилами.
Поскольку ни озера, ни реки, ни болотца поблизости не было, а хозяин, вероятно, мастерил себе удочку в располагавшейся неподалёку берёзовой рощице - откуда доносились не скрывающие своего присутствия шаги и напевающий мотив детской песенки мастистый мужской бас, Пуи решил аккуратно отодвинуть вещи с середины дороги, только тогда обратив внимание на то, что дороги-то под ногами, как говорится, и след простыл.
Оглядевшись по сторонам, не усмотрев ничего, что могло бы указать на местонахождение оставленного им тракта, Пуи уселся на стульчик, намереваясь дождаться рыбака.
Ждать пришлось долго. Пуи успел пересчитать и рассмотреть со всех сторон, взвесить, ощупать, попробовать на остроту и понюхать каждый крючок, поплавок или грузило, коих оказалось равное число - по 11 штук. Впрочем, рыбалкой Пуи не увлекался и считал это дело чем-то подобным извращённой форме браконьерства, если за него брался не бизнесмен, а простолюдин, получающий от самого процесса удовольствие.
Пересчитав снасти, Пуи обратил внимание на то, что пение прекратилось, затихли шаги и вокруг него воцарилась облагораживающая тишина.
Желая поправить вдруг сдавившую виски шляпу, Пуи поднял правую руку, и наткнулся на пустоту - широкие и плотные поля растаяли, подобно крыльям мотылька в горном ручье; приближаясь же ко лбу кончиками пальцев, Пуи о что-то порезался, тут же ощутив, как тёплая струйка побежала по ладони, запястью, собираясь в сгибе локтя; что-то лопнуло за спиной, заставив Пуи зажмурить глаза, невольно вспомнив о минувшем празднестве.
- Пуи, Вы в порядке? - на плечо легла крепкая ладонь Мастера Бобо. Ноздрей Пуи коснулся лёгкий, чуть терпковатый запах лежалой листвы.
Он раскрыл глаза и увидел перед собой улыбающиеся физиономии соседей, а среди них - пристально следившего за ним мужчины с массивной гладко выбритой головой и таким же гладеньким, намекающим на завидную долю самодостаточности, свойственную размышлениям обладателя, лбом. В поднятой над головой правой руке Пуи держал бокал, из которого молодое красное вино сбегало в рукав голубой рубашки.
...
Как же сложно иногда становится освободиться не столько даже от негативного впечатления (ведь любое впечатление в принципе призвано приносить опыт, а значит - пользу, то бишь - удовольствие), сколько от негативистской интерпретации каких-либо мелочей, число коих, без сомнения, неисчислимо в жизни любого человека, ступающего рано или поздно за порог своего дома, "выходящего из комнаты, совершающего ошибку", цитируя то, что мнится невыносимо пошлым.
Отрицательный ключ, к которому прибегает ключница, любопытным, отливающим ядовитой зеленью глазом заглядывающую в замочную скважину твоего мировосприятия - с какой удивительной лёгкостью он входит в отверстие и проворачивается, отворяя один замок за другим, пока не натолкнётся на самую обыкновенную защёлку. Большое благо иметь на двери в спальню, детскую, иногда и на кухню, столь архаичное приспособление, оказывается! Достаточно обыкновенного крючка с обратной стороны - ключница не посмеет приложить усилие большее, нежели требуется для поворота ключа. Судьба взломщиц незавидна.
Обыкновенный рыжий кролик (если вообразить, что рыжие кролики стали для автора этих слов "обыкновенными"), сидящий у металлической калитки. Это достаточный повод для того, чтобы ключница углядела в нутре испытавшего жалость, жалкого и жалостливого, сигнал, знак, мотив к действию. Не найти утешения после ни в раннем Заболоцком, ни в Федериго Тоцци, о каких бы "зверях" тот или другой не брались повествовать - ни в прелестнейших из погодных условий, дожде.
.E se guardo i cavalli che tirano i barrocci, riparo in vano la sferzate
(Bestie, Federigo Tozzi, 1929)
No comments:
Post a Comment