- Люди только и думают о еде, когда не находят применения своим силам.
- Это более чем спорное утверждение.
- Нет, Жослен, Вы вспомните себя, когда нечто Вас сильно увлекает!
- Например?
- Например, Вы наблюдаете за игрой любимой команды, счёт 3:3, прошли 80 минут матча, нет, пусть даже это будет дополнительное время, вторая половина, или серию пенальти, два взятых, три пропущенных у каждой из команд, и вот уже основной состав иссяк, вышел резерв - игроки, которых видели разве три-четыре раза на поле за последние полгода, у каждого из них есть шанс заслужить место в стартовом составе на следующий матч, однако на воротах стоят Бриарей и Котт!
- Зачем кота ставить в ворота? Разве хороший вратарь из этого хвостатого отродья получится?
- Какого кота, Жослен, Вы меня пугаете!?
- Неважно, к чему Ваш пример, Луи, поясните?
- Милый, он говорит..
- Нет, раз уж назвался груздем..
- Жослен, когда Вы чем-то сильно увлечены, разве Вы думаете о еде?
- Если я чем-то сильно увлечён, у меня, конечно, нет времени для того, чтобы думать о еде, но..
- Вот видите!
- ..однако, прошу не перебивайте меня, голод может стать помехой моей сильной увлечённости, что принудит меня оторваться от дела и..
- Не принудит!
- ..прошу, не перебивайте, Луи..
- Милый, он в чём-то прав.
- Дорогая, наш друг может быть прав во всём, но это не делает его позиции неопровержимой.
- Жослен, так Вы всего-навсего пытаетесь меня переспорить?
- Простите, мой муж, вероятно, слишком много выпил..
- Моя дражайшая супруга, вероятно, забывает, что я с утра и капли в рот не брал, не считая приготовленного её заботливыми руками компота.
- Так я виновата в том, что не налила тебе виски?!
- Я этого не говорил.
- Ты это подразумевал!
- Друзья, друзья, прекратите, мы так ни к чему не придём, давайте вернёмся к нашему разговору!
- Мишель, мне нет нужды что-либо подразумевать, обращаясь к тебе, неужели за годы, что мы живём вместе это не стало очевидным?
- Ты назвал меня по имени..
- Радость моя, всё же вернемся к аргументам нашего друга, Луи..
- Если Вам необходимо побыть наедине, я могу пересесть к окну, у меня с собой есть газета, Мишель, Жослен?
- Благодарю Вас, Луи, Вы очень любезны..
- ..и в этом нет никакой необходимости, уверяю Вас.
- Но дорогой, ты назвал меня по имени..!
- И что такого в том, что я обратился к тебе по имени, м?
- Пожалуй, я всё-таки пересяду..
- Луи, не беспокойтесь, Вы ничему помешать не во власти..
- Это прозвучало так, будто мы едва знакомы.
- Нет, это не могло прозвучать так, если я не имел намерения донести до тебя что-то подобное, да и к чему мне, после стольких лет совместной жизни!?
- Люди узнают всегда что-то новое друг о друге и нередко спустя годы.
- И что же "нового", по-твоему, узнал сегодня я?!
- Всё-таки я раскрою хотя бы газетку..
- Да не дёргайтесь же Вы, наконец, представьте, что сидите в зале кинотеатра, зал набит благоговеющими перед режиссёрским талантом людьми, а на экране происходит откровенно второсортное драматическое действо!
- И эта "второсортность", конечно, связана с моим поведением, так?!
Осторожное шуршание газетных страниц, переворачиваемых под столом, на коленях Луи Парвеллона, Доктора социологических наук, несколько смутило супружескую пару. И муж и жена уставились в свои тарелки, где на мелкие аккуратные кусочки были разделены два совершенно идентичных омлета, посыпанные непривычно крупными листиками петрушки, и четыре кусочка ветчины, каждый из который венчала застывшая капелька горчицы.
- Марадона умер.
- Что?
- Диего Марадона скончался, сердечный приступ.
- Жаль.
- А кто это, Луи, Жослен?
- Знаменитый футболист, дорогая.
- Никогда не интересовалась футболом, но печально, что люди уходят, молодой?
- Сколько ему лет было, Луи?
- 60, в статье пишут.
- А Вам сколько?
- 44.
- Мне - 40, супруге - 32.
- Никакой связи, но в целом как-то грустно, м-да.
- Вы ведь о еде говорили, верно?
- Да, но не думаю, что сейчас это уже имеет значение, Жослен.
- Почему же, посмотрите на наши тарелки.
- Я не любитель заглядывать другим в рот, знаете ли..
- Нет, Вы взгляните, Луи..
- Вы знаете, с детства я испытываю какое-то странное отвращение, если случайно обращаю внимание на содержимое чужой тарелки, аппетит пропадает мгновенно и..
- Вам сейчас аппетит и ни к чему, Луи, перед Вами одна только чашечка кофе.
- По-Вашему, Жослен, для кофе аппетит не важен?
- Не так, как для омлета, это точно.
- В этом я согласна с моим мужем, Луи.
- Может, всё-таки взглянете на наши тарелки?
- Нет, Мишель, Жослен, право, мне пора, Сильвестр, вероятно, ещё не знает о трагической новости, а он был большим поклонником таланта, м-да..
- Что ж, до встречи, Луи.
- До завтра, Луи.
- Да, Мишель, до завтра, Луи, держите меня в курсе.
- Обязательно, Жослен.
Пожав друг другу руки, мужчины обратились каждый к своему.
Луи Парвеллон, аккуратно сложив газету, держа подмышкой кепку, вышел за порог ресторации и чуть было не оказался сбит с ног мальчишкой на велосипеде, развозящим свежие газеты. Одно из изданий выскользнуло из корзинки, шлёпнулось к ногам Луи. Поднимая, он прочёл на титульной странице: крупным шрифтом "Легенда аргентинского футбола.." и помельче "..обвёл смерть вокруг пальца".
Жослен и Мишель Сонарри-Карбаньяк подозвали официанта и потребовали компенсировать им моральный ущерб от предложенного холодным омлета и ветчины, испорченной слишком кислой горчицей.
.Есть беспощадность в примитивах.
У них для правды нет границ -
ряды позорно некрасивых,
разоблачённых кистью лиц
("Письмо", Волошин Максимилиан Александрович, 1904)
...
Желание питаться "правильно" - одна из симптоматических граней личности, навязываемых массовой культурой. К несчастью, это так.
Вероятно, во времена, предшествовавшие двум мировым войнам ещё нельзя было выдвинуть такого утверждения, не подготовив достаточной исследовательской, экспериментальной аргументации, но в Наши дни, сегодня, даже в этот самый момент - не смотря на достаточно плотный ужин, я, берущийся за дополнение утреннего экспромта рефлексией, не перестаю думать о еде, не вполне давая при этом отчёт в том, появляется ли чувство голода прежде или наследует представлению вкусовых качеств тех или иных продуктов (хлеб, йогурт, масло, яблоко).
И "я - то, что я ем" действительно оборачивается "гранью личности".
Тому, кто не исповедует вегетарианство (автор написал грамматически верно с третьего раза, что говорит о многом, в частности о том, что вегетарианство он не исповедует) с трудом выносимым времяпровождением может оказаться посещением соответствующих мероприятий. Хотя и фауноядный ведь - человек, и флороядный - человек, оба являются составляющими одной ноосферы, разделяют государство, город, улицу, дом, этаж, квартиру и временами даже один табурет поделить не могут, поскольку и поговорить-то, оказывается, не о чем; флороядец, допустим, слышит в Симфонии №2 Малера одно, фауноядец - другое, оба они могли бы дополнить друг друга, если бы не одно но: первый считает второго обладателем "нечистого сознания", содержащегося в отравленном организме, преклоняющемся перед нездоровым питанием, а второму остаётся только, исполнившись самомнения, дивится доходящим до крайнего невежества суждениям своего соседа.
По сути же, ситуация аналогична спорам, возникающим между последователями различных религиозных течений. Одним разновидность мяса мнится недостойной правоверного, другими эта же разновидность избегается в определённые культовыми празднествами периоды времени, третьих миниатюрный клочок, съеденный в подходящее время, может приблизить к ощущению собственного с всем миром Природы единения, четвёртые боготворят плоть собственноручно убиенной твари так, будто это самое животное стоит в этот самый момент перед ними, языком человеческим вещая, пятые не то, что едят плоть - они её ласкают, не скрывая сексуальной подоплёки их отношений с бифштексом или рыбьим филе, их ужин служит прологом к прелюдиям и совокуплению, совершающемуся под покровом ночи - и партнёр для них оказывается проекцией, мастерски приготовленным блюдом, следующей жизнью ароматного кусочка мяса, обнаруженного на всё ещё не растерявшей блеск после последнего мытья тарелке в начале седьмого часа относительно тёплого ноябрьского вечера.
И в то же время, на фоне ходового дискурса, как-то забывается, что ни флороядец, ни фауноядец не обладают по умолчанию ни уникальным мировоззрением, ни самодостаточной историей, ни устоявшейся традицией, ни полноценным "местом во Вселенной", позволявшим бы им позиционировать себя заведённым образом по отношению к оппоненту. И тем и другим руководят каприз и рынок. Последний же ни в чём так не нуждается в Наши дни, как в непрерывно высказывающемся мнении.
.Неужели мы, люди..века, добровольно откажемся от своих суверенных прав и из боязни общественного мнения займёмся исключительно добыванием полезных сведений?
("Апофеоз беспочвенности", Шестов Лев Исаакович, 1905)
No comments:
Post a Comment