За окном парень в большего, чем размах крыльев собственных, размера свитере пытается расколотить яичную скорлупу.
"Будет ли хлеб сегодня? Скорее всего, белый опять, тьфу, никакого удовольствия. Готовят же лепёшки, угостили бы хоть разок, так нет - булка должна пролежать с неделю в хлебнице, до того, что её можно было бы использовать в качестве пензы - и что за слово такое "пенза", есть ведь "пензель", так надо было ещё и "пензой" назвать, причём и то и другое функционируют на базе трения - может, дело в звуке?"
Парень сбросил уже свитер и принёс молоток. Не найдя подходящего, достаточно прямого гвоздика, он схватился за коробок спичек, оказавшийся пустым.
"Никогда не видал ворон на этом окне, не то, чтобы слишком часто тут бывал, да и вообще - не слыхал, чтоб вороньё по балконам шарилось в этом городе - может, что не так с воздухом, например, слишком спёртый воздух выходит из форточек, и чем ближе к верхним этажам, тем отчётливее это ощущается - ведь вороны да вороны в основном по газонам скачут, даже сейчас, вон, виднеется одна.."
Яйцо, наконец, треснуло, скатившись из-под очередного удара молотка, пришедшегося по большому пальцу, упав на пол; от соприкосновения со скорлупой по плитке поползла трещина, скрывшаяся под правой стопой юноши. Содержимое яйца разлилось, мгновенно оказавшийся на месте происшествия сиамский кот приступил к вылизыванию желточно-белочной площади.
"Как можно есть яйца, из которых рождаются птицы - неважно, что этими птицами оказываются всего-навсего курицы и петухи - кстати, любопытно, неужели человек способен съесть будильник - "голод не дятел", как говорится, но какой процент вылупившихся цыплят становятся петухами, и как скоро дают о себе знать их музыкальные таланты?"
Сиамский кот, привлечённый смутно различимым за занавесью силуэтом, прыгает на подоконник и пристально вглядывается в замершее пернатое.
"Вот опять, теперь жди, пока не появится хозяин и не прогонит тварь, а то ведь и стекло - вдребезги, а кому это выгодно - хотя, помню, ходила легенда о том, как в одно, такое же, разбитое прыжком нетерпеливого кошачьего окно, влетела целая стая мстительно настроенных сородичей - всю гостиную, простите, обосрала, иначе не скажешь - в итоге хозяева квартиры оказались настолько недальновидными созданиями, что узрели в этом нашествии, видите ли, "птиц мира" - Божий Промысел, и устроили вместо гостиной голубятню.."
Рука с длинным пальцами хватает кота сбрасывает кошачье с подоконника, слегка приоткрывает занавесь, замечает голубя, на лице читается удовлетворение от того, что обладатель его вознамерился в ближайшее 2-3 минуты предпринять.
"Сейчас посыпется, форточку приоткроет, сетку приподнимет, большая часть, конечно, ветром отнесена будет на тротуар, но, по крайней мере, будет возможность прежде распробовать, чем потчуют нашего брата сегодня - конечно, батон или сладкая булка, залежавшаяся по причинам обыкновенной избалованности, но может изредка попасться и семечка, зерно льна, кусочек арахиса, изюминка - хоть бери и неси в семью, кабы цельный ломоть сбросили, так бы и поступил, но гуманистический потенциал, простите за выражение, принуждает благодетеля к крошению, дроблению, растиранию и всяческому измельчению угощения, будто от того и объём благотворительной деятельности возрастает.."
Из-за окна вновь проступает мужское лицо с не слишком активной растительностью, не считая пары, сейчас удовлетворённого придвинувшихся к едва не цепляющимся за них ресницам, бровей, достаточно плотных, чтобы казаться ранним декабрьским утром обработанными, если не косметическим, то (старым добрым) простым, художническим карандашом. Форточка щёлкает, шуршит противо-неизвестно-чего-предназначенная сетка, с десяток крошечных частиц, не тк давно важно и гордо называвшихся "мучным изделием", успешно достигают жестяного карниза. То ли от предвкушения, то ли от неожиданности, одинокий голубь в оперении цвета молочного шоколада, издав нелицеприятный, мало походящий на певческие произведения упомянутых петухов, звук, резко взлетает и скрывается из поля зрения кухонного окна где-то на Востоке.
"Нет, ребята, это уж слишком, не голодные годы, да и о каком уважении тут можно говорить - видит голубя, а кормит колибри!.."
.Да, надо сознаться, наша филантропия бесполезна, скучна и смешна..
("Бабье царство", Чехов Антон Павлович, 1894)
...
..и настал знаменательный день, взялся ты за клавиатуру, запустил музыкальный редактор, вслушался, дополнил, видоизменил, подправил, вслушался, подкорректировал, пододвинул, увеличил, вслушался, чуть сократил, трансформировал, вслушался, подождал, заварил зелёного чаю, сходил на пробежку, вернулся, вслушался - и будто не выпускал клавиатуры, бегая по лесу, будто не читал Маяковского на (не то чтобы прям холодном, но таки) прохладном ветру, непрерывно вслушиваясь; мелодия звучавшая с утра, продолжает звучать после обеда и не находит своего разрешения в сумерках. Казалось бы, какая невыносимая тоска!
В самом деле, удивительно, что находится терпение на многочасовое, репететивное прослушивание одной композиции собственного сочинения, минимальные вариации не в счёт, поскольку они, в данном случае, ничуть не отменяют навязчивости скрипичного мотива. Буквально в этот самый момент, занимаясь (бесцельным) впечатыванием далеко не блистающих ораторским искусством строк (если искусством блистают именно строки - не люди), в памяти, в районе левого полушария, на мнимом расстоянии от черепной коробки в сантиметров 7, не в воздухе, но в пределах расширяемой до такого объёма, скажем, "слушательной оболочки" (от "слушателя" прежде, а потом только и от "слуха") - продолжает звучать мелодия - сочетание из виолончели (marcato, pizzicato - слова, служащие индикацией используемой инструментовки, значение которых, не считая достаточно узнаваемого звучания, ещё только предстоит разведать), пианино и ударных. Не сказал бы, что этому можно позавидовать, но однозначно, куда менее среднестатистическое состояние - быт в сопровождении музыки собственного сочинения (например, стрижка ногтей на ногах, намыливание шеи, стирка, в очередной раз несостоявшееся стирание пыли).
В то же время, ощутимо давление (или называть это "влиянием") из того самого источника "вне черепной коробки" - некое разрастание, ускоренное вызревание, угрожающее и соблазнительное; возможно, сравнимое с определением такого состояния как наитие (конечно в связующих с инстинктом более, нежели некой внешней силой - в конце концов, при современной-то культуре может ли быть что внешнее инстинкта?). Подібно до очікування відповіді від Її Зеленозіркості (не "Зеленозоряності", якщо від Неї не буде заперечень чи вимог).
Не будет саботажем, впрочем, и признание того даже, что мелодия, названная (не даром) inbloom - является настоящей проекцией этого ожидания.
.To hearts which near each other move
from evening close to morning light
the night is good; because, my love,
They never say..
(Good-night, Percy Bysshe Shelley, 1820)
No comments:
Post a Comment