.Der eingreifendste Unterschied zwischen dem Liebesleben der Alten Welt und dem unsrigen liegt wohl darin, daß die Antike den Akzent auf den Trieb selbst, wir aber auf dessen Objekt verlegen
(Drei Abhandlungen zur Sexualtheorie, Freud Sigmund, 1905)
...
- Девушка шла от остановки к подъезду, держа в правой руке нож-бабочку.- Узнали ли Вы девушку?
- Да, это моя старая знакомая, растерявшая всякое уважение.
- По отношению к Вам?
- Об этом не берусь судить, а имел в виду моё уважение к ней.
- С чем это связано?
- С принимаемыми решениями, высказываемыми взглядами, жизненной позицией, если хотите.
- Вы осуждаете её?
- Ни в коем случае, но приблизиться к себе более не позволю.
- Она вас чем-то оскорбила?
- Скажем так, подвергала сомнениям мою жизненную позицию.
- А Вы ей, таким образом, отомстили.
- Вероятно, да, моё отношение можно рассматривать и в таком ключе.
- А как же иначе?
- Возможно, как триумф неоправданной жалости.
- При чём же тут жалость?
- Профессор, мы ведь собирались заняться сновидением.
- Да, конечно, продолжайте.
Профессор делает вносит пару коротких заметок в записную книжку. Дверь из приёмной приоткрывается, появляется детское лицо, девочка, увенчанная косичкой, заглядывает в кабинет, бросает взгляд на мужчину, лежащего на кушетке, который в ответ показывает ей язык. Девочка хихикает, дверь захлопывается, хихиканье ещё некоторое время слышится из приёмной, прерываемое затем ласковым голосом секретарши.
- Надеюсь, моя дочь не слишком отвлекает Вас, профессор?
- Нет, что Вы, это умилительное создание, как раз наоборот, стимулирует меня на пути к Вашему психологическому благополучию.
- Не то, чтобы мои сны особо влияли на взаимоотношения с дочерью, понимаете?
- Понимаю, но давайте всё же продолжим..
- Конечно, профессор, минутку для концентрации.
Сильный порыв ветра вызывает дрожь в оконных стёклах. Профессор поднимает глаза, мгновение наблюдает за раскачивающимися деревьями. Расположенные на границе небольшой прогулочной площадки полукругом, они напоминают профессору виденные в одной из документальных картин танцы одичалой мексиканской молодёжи, объевшейся галлюционогенных кактусов. Даже снег и метель не помеха для сходства.
- Как так получается, что моя знакомая оборачивается незнакомой, но куда более привлекательной девушкой, которая ведёт меня в парадное для утоления сексуального аппетита, это объяснить было бы сложно.
- Но Вы всё-таки попытаетесь?
- Могу лишь выдвигать предположения, одно из них, остаётся надеяться, будет соответствовать действительности, кхм..
- Вас что-то беспокоит?
- Нет, ничего, профессор,..кроме разве моей формулировки.
- Что Вы имеете в виду?
- Вспоминая сновидение, я пытаюсь найти то, что соответствовало бы "действительности", понимаете?
- Не совсем..
- Сновидение не является действительностью, так ведь?
- Сновидение - неотъемлемое составляющее действительности.
- И тем не менее..?
- И тем не менее что?
- Тем не менее, говоря о сновидении, мы считаем его содержание исключённым из нашего биологического существования, верно?
- Физиологически, да, Вы спите, Ваше тело отдыхает.
- Как и мой мозг, все психические процессы, не считая бессознательного материала, освобождающегося на это краткое время из-под опеки убеждений.
- Верно, Вы довольно начитанны.
- Благодарю, но мы отвлеклись, профессор, я попытаюсь догадаться, как.. Подождите-ка!
Мужчина приподнимается, потирая подушечками указательного и среднего пальцев правой руки то одну, то другую бровь, на лице его читается некоторая озадаченность.
- Во сне я кричал.
- От боли?
- Нет, у меня пропал, сел голос и какая-то женщина, молодая, сопровождающая меня, или наоборот, я был её спутником, не понимала, возможно, притворяясь, того, что я пытался сказать, на лице её читалась благожелательная ирония..
- Это одна из тех двух девушек?
- Нет, профессор, вероятнее всего, совершенно другая, однако мне не удаётся сопоставить восстановленные фрагменты в порядке следования.
- Этим мы займёмся позже, не беспокойтесь.
- Да, ещё железнодорожные пути - мы то ли следовали им, то ли пересекали, то ли ехали на крыше грузового вагона.
- Путь был единственным?
- Нет их было несколько, бегущих параллельно один другому, а мы двигались на одном из тех, что ближе к середине, хотя..
- Да?
- ..только что мне показалось, что всё эту выдумка, картины совершенно другой ночи, игра сиюминутной фантазии.
- А что же крик?
- Нет, кричал я минувшей ночью, совершенно точно.
- Кричали с какой целью?
- Как это ни странно, чтобы доказать наличие голоса, достаточно внушительно звучавшего для присутствующей тут же девушки.
- Была ли эта девушка Вашей дочерью?
- Что, простите?
- Узнали ли Вы дочь в девушке, на которую кричали?
- Э-э, профессор, я, во-первых, кричал не на неё, а для её.
- Это не так важно.
- Для меня, в чьём сновидении Вы и копаетесь, напомню Вам, это исключительно важно.
- Хорошо, успокойтесь.
- Во-вторых, с чего бы мне узнавать собственную дочь в женщине, с которой я, возможно, в дальнейшем мог вступить в сексуальную связь?
- Я просто задаю наводящие вопросы.
- Наводящие на что, простите? У Вас подозрения относительно моей добропорядочности?
- Нет, дело не..
- В таком случае, думаю, на сегодня достаточно.
- У нас ещё есть 10 минут..
- Мне необходимо отвести дочь в музыкальную школу и по дороге заглянуть с ней в сувенирную лавку, чтобы выбрать новогодний подарок для мамочки.
- Как пожелаете..
Мужчина с нарочито гневным видом вбрасывает в один и второй рукав свои верхние конечности, застёгивает дублёнку, стоя перед зеркалом так, чтобы отражения профессорского в нём видно не было; соответственно, чтобы профессор не мог разглядеть и его лица.
- Благодарю.
- До встречи, не забудьте о..
Дверь захлопнулась.
-..об оплате, уже на 3 месяца просроченной.
Профессор нажал кнопку вызова секретарши. Античной внешности личико с огненно-рыжим вьющимся волосом появилось в проёме, понимающе улыбаясь.
- Моника, освободи мне минут 15.
- Конечно, профессор.
- Зовите меня по имени, Моника.
- Хорошо, Эрик.
Дверь мягко закрылась. Профессор приблизился повернул ключ в замочной скважине. Вернулся к столу, открыл нижний по правую ногу мудрствующего ящичек, достал небольшую шкатулку из слоновой кости. Принялся засучивать рукав, лёгкого пиджачка, затем желтоватой рубашки.
- Несчастный человек.
Сильный порыв ветра сотряс оконное стекло, в приоткрытую щель залетело несколько снежинок, приблизились к влажному, загорелому, со складками, напоминающими заложенные пальцем страницы книг, несомых походкой чтеца по обледенелым бульварам столицы, лбу профессора, растаяли, не достигнув бровей.
...
Так и ненаписанные сообщения могут составить на одной из полок бессознательного вполне самодостаточное многотомие ("Полное издание ненаписанных сообщений" гораздо увереннее, культурнее звучащее наименование, чем, к примеру "Краткое введение в феноменологию твита", вероятно, состоявшее бы из одного длинного корешка, каким вполне можно измерять талию нашей густонаселённой планеты, никак не сбрасывающей веса, к каким бы пандемиям и катастрофам она не обращалась).
Послевкусие, по крайней мере, подсказывает, что иначе выражения они (набранные и не отправленные или запланированные и отсрочиваемые) нигде не обнаруживают, а значит сохраняются в качестве балласта.
Возможно, проблема именно в человеке, не научившемся к 30 годам самовыражаться так, чтобы читатель мог клеймить сочинённое "откровением". Возможно, то, что мнится "достаточной маскировкой" - на деле оказывается не самой удачной стилизацией. Третья возможность предполагает некоторые волевые усилия со стороны сочинителя - дабы обратился оный, наконец, к общественному мнению как к чему-то, способному удержать автора вне заблуждения о значении, ценности и даже материи его творчества.
Следует ли считать отказ от сиюминутных намерений симптоматическим проявлением накопившейся недисциплинированности? И имеет ли свойство слабость скапливаться (тогда её можно вытрясти, вычерпать, выскрести) или она скорее прибегает к разрастанию (так, что в итоге приходится отнимать конечности и органы)? Или уже возникновение таких вопросов указывает на безответственность персоны задающейся?
Склоняюсь к последнему.
Мучительные представления закрадываются в воображение совершенно непредсказуемо - громкий звук, разбудивший на рассвете, недосказанное стихосложение, легчайшая помеха в сочинённой мелодии, избавление от которой мнится делом чрезмерно затратным по времени, использованное кем-либо из родственников или близких людей слово, на месте коего могло быть любое другое, ограничиваемое лишь охватом индивидуального словаря - продолжать не стоит, поскольку любопытная тенденция обнаружена: звук, не что иное, как звук, нечто услышанное - рождает то, чему предстоит быть додуманным самым извращённым образом.
Конечно, старушек с протянутой рукой и картонкой "на їжу" никто не отменял - но им всё-таки труднее тебя застать врасплох, окружённым (возрастом, знанием жизни и) тишиной.
...
..человек ни в чём так легко не намечается, как в своём любимом анекдоте..
("Кадетский монастырь", Лесков Николай Семёнович, 1880)
Вопрос не риторический, отнюдь: Сколь же многое человек, не проявляющий должного усердия в запоминании анекдотов, должен терять в глазах окружающих?
No comments:
Post a Comment