Термин "парадигма" было впутано в ограниченный словарный запас во время сочинения одной из курсовых работ. Значение его для студента было смутным, но пользоваться самим кодом студент не гнушался - доселе удавалось укладываться в пределы осмысленной речи. По крайней мере, жалоб не поступало. Да и кому жаловаться-то?
Студент, держа на коленях томик Чехова, сидел в узеньком дворике. Возле левой ноги его, прикрываемая от разверстых окон жилого дома (хрущёвки), пустела бутыль из-под слабоалкогольного напитка, именуемого местным рынком "сидром", не смотря на известный в широких массах факт, что к чреслам Карла Великого, а тем более древнеримской эрудиции представленная на полках супермаркетов продукция отношение имеет ровно такое же, как романы Стивена Кинга - к поэзии Сесара Вальехо. Всё это до поры до времени литература, естественно.
Впрочем, если Стивен Кинг от сидевшего близ опустевшей бутыли студента находился в нескольких шагах (или нескольких лунах), то до Сесара Вальехо "юному неокрепшему и отравляемому" ещё предстояло шагать и шагать (от луны к луне, с луны на луну).
Чехов, впрочем, являлся определённым достижением. Чехов, как говорится, усмирял разнузданное воображение великолобого прогульщика, предоставлял ему возможность занимать то, что люди действия называли "активной жизненной позицией". Не стоит, впрочем, упоминания, что позиция эта оставалась активной сугубо в границах соприкосновения органов чтения и текста читаемого (таковая заметка могла бы серьёзно повредить репутации студента в глазах литературных сотоварищей, действующих лиц).
Может броситься в глазах частое упоминание понятий, призванных пресекать работу мысли в той или иной сфере: граница, пределы, рамки - это можно считать данью дурновкусию описываемой картины, её пошлости, банальности сознания безотчётно упускаемого студентом времени.
Романтик, возможно, нарисует студента этаким Шуваловым Юрия Карловича образца 1928 года, вероятно, даже предложит самоуверенному сочинителю "пойти поесть синих груш". Однако вряд ли способность иронически смотреть на перипетии чьего-либо существования, даже желание представить их языком сатиры - могут быть сравнимы с известным удовольствием при испытании ощущений Джон Дальтона спустя 226 лет. Имеет ли право кто утверждать "любовь" задним числом, если даже обнаруживая себя в состоянии доселе неизвестном, принуждающем нередко (при активной поддержке литераторов и всяческих лириков веков и народов) к принятию аляповатых решений, совершению необоснованных поступков - человек лишён права на оправдание своей глупостью, без указания недостатков?
За первой бутылочкой из рюкзака появлялась вторая, а в заключение яблоко или нечто дыхание освежающее. Время от времени, на площадь перелистываемых драматургических и внутреповестных изысканий русского писателя клался блокнот, на подмоченной (неожиданным ливнем) репутации страничек делались заметки, рифмованные и не очень, впечатления дня, развращённые склонностью к поэтизированию действительности опьянённым рассудком.
Засим миновали часа полтора. Студент делал несколько разминочных кругов прилежащими кварталами, нередко испытывая укоры совести (или симптомы неконтролируемого отрезвления) от сознания того, что в таком виде не может явиться к Ненаглядной, принуждён отправляться восвояси, не обменявшись и самой непритязательной промежностью междометий.
Одно из главных преступлений опьянения - манифестация собственной ненужности.
.Любить -
это с простынь,
бессонницей рваных,
срываться,
ревнуя к Копернику..
("Письмо товарищу Кострову из Парижа о сущности любви", Маяковский Владимир Владимирович, 1928)
...
Ревную ли я к Копернику? Или хотя бы к Джордану Питерсону?
Человек не даёт повода к ревности, что поделать?
Надо ли через посредничество воображаемых единомышленников устроить обстоятельства так, чтобы вновь была предоставлена возможность выступить в роли неумолимого ревнивца, оскорблённого достоинства, неуловимого, но через разговорчивого мстителя?
А может и не осталось этого достоинства, оттого-то и никакой ревности испытать не суждено, только изображать - в кукольном театре, даже спектакле теней. Пустующие месяцами карманы и кошельки (вторые в отличие от первых могут быть пересчитаны на пальцах левой ноги, даже при условии мнимой занятости рук, впечатывающих нелепицу под мучительным впечатлением от смеси из фиников, яблок и угнетающих своим химическим составом драже с мятным послевкусием) указывают и на наличие и на отсутствие оного, в зависимости от угла падения света, от качества освещения, то есть и от погодных условий, социально-экономического фактора в лице статуса подавляющей части наблюдателей, то бишь и политической ситуации в стране, откуда производится наблюдение (или кого ради наблюдаемое транслируется - если только четырёхзначный предлог использовать в его химически-элементарном смысле), положения Луны относительно Весов при условии, что ни одного, самого затасканного, залапанного пучеглазыми и лопоухими, многополыми непоседами в контактном солопарке, (солнечного) зайчика нельзя обнаружить ни в одной из чаш, от скорости передачи данных, а значит и возможных попыток вмешательства со стороны ненасытно-аскетичных структур с целью идеологической обработки изображения, от калорийности завтрака, предшествующего наблюдению, крепости напитков, включённых в стоимость посещения, равной полным 70 годам здравомыслия и благопристойности, иначе не обнаруживающим применения в остро-демократических реалиях.
Стоит ли озаботиться тем, что некоторые чувства, чья мучительность казалась производной от затаившейся в них мощи, не просто "отходят на задний план", но даже растворяются, или, прибегая к более агрессивному языку, оказываются растерзанными теми чувствами, диких псов в прислужниках коих ты никак не ожидал обнаружить?
Вопрос, которому следует быть внесённым в реестр не в ожидании ответа, известного нам обоим, но только формулировки для.
К слову, любопытно, что "зависть" и "ревность", например, в английском и итальянском (envy, jealousy, invidia, gelosia, соответственно) равнопереводимы, если можно так выразиться; конечно, если в переводчике не дремлет лирик, он не спутает чувства, испытываемые к власти института - с чувствами в отношении власти конституции (если, опять же, можно провести такое разграничение); иначе говоря, власть в отношении закона - с властью над правом, а ещё более упрощая, власть - с влиянием.
В отношении последнего не мешало бы быть чуточку конкретней: желания вырываются из-под власти, но легко подлежат манипуляции; как и любая воля - направлена на избавление от власти, но по движению бровей над зелено-серыми очами готова сменять курс до 15 раз между лёгким завтраком и воодушевляющим полуднем.
.Das Sprichwort, dass man beim Spiel den Charakter des Menschen erkennt, ist zuzugeben, wenn man hinzufügen will: den unterdrückten Charakter
(Zur Psychopathologie des Alltagslebens, Freud Sigmund, 1901)
No comments:
Post a Comment