5 минут назад я попытался поставить на газовую плиту пластиковую бутылку с водой.
Действие совершенно непредсказуемое для самого исполнителя (как-будто предшествовал законодатель), так как газа прежде зажжено не было, в кипятке нужды не возникало - только наполнен в 5\6 из той же бутылки (6 литров) стакан - для скорейшего растворения груш, от желтизны и приближённого к медовому вкуса каковых, оказывается, столь трудно отделаться в период между 21 часом и полуночью.
Повторно включённый альбом Melvins (2018), при годичной давности прослушивании не произведший ровным счётом никакого положительного впечатления, переоценённый сегодня, по мере преодоления столичной архитектурно-инфраструктурной безвкусицы, наталкивает на совершенно отстранённую от ранее "запланированной" писанину.
.Io avevo in mente di trovare alberi, ed alberi erano da per tutto ("Bestie", Federigo Tozzi, 1929)
Бывают люди бесцеремонные (la gente brusche) - и бывают встречи (incontro con gente brusche) с людьми бесцеремонными. И это не одно и то же.
Бесцеремонные люди, как и следовало ожидать ведут себя бесцеременно, то бишь не церемонясь в случае столкновения их интересов и тех, что в соответствующих условиях имеют социально продиктованное преимущество - в этом кто-то находит прелесть и способствует признанию за характерными персонами завидных дарований. Однако речь не о бесцеремонных людях (хотя в известной степени отступиться от них в данном рассуждении нет возможности).
Итак, встречи с бесцеремонными людьми. Прежде всего, чем встречи отличаются от самих людей?
Главное и второстепенное, это роль, какую исполняет тот, кто предпочитает придерживаться определённых церемоний.
.Forse, io ripeto, non ero triste quanto oggi ("Bestie", Federigo Tozzi, 1929)
Мужчина (лет 35) приближается к молодому человеку с вопросом не угостит ли тот его чаем (дословно "Чайку не нальёшь?").
Молодой человек не отказывает, замечая некоторое прихрамывание (zoppicamento) незнакомца, а также наличие чёток с крестиком (rosario con croce) в правой руке и рюкзака на спине. Молодой человек заранее подготовлен ко всевозможному попрошайничеству той степенью материального благополучия, которая позволяет, не приобретая себе бокала красного вина на голодный желудок, делиться с нуждающимися, вне зависимости от их нередко весьма предсказуемого целеполагания (как завернул, так и разворачивай).
Однако мужчина, присаживаясь, расспрашивает о том, чем молодой человек занимается (на узеньких ступенях, между двумя двухэтажными домами, выкрашенными в бледно-жёлтый (я бы не отказался сейчас от лимона, но только не того же цвета, каким выкрашены дома на Андреевском спуске), отколупываемый мелким бесом всего дипломатического корпуса Ремесленничества института и матрёшек (сокращённо "Рим"), с едва ли приоткрывающимся на что-либо, кроме сомнительной репутации ресторанчика и заросшего склона холма, подпираемого единственным, что может внушать какую-никакую уверенность в радиусе 500 метров - а именно камнем выложенной стенкой).
Молодой человек предлагает мужчине ознакомиться с книгой, лежащей на его непреднамеренно обнажившихся коленях - "Монументальная живопись Мексики" (Москва, "Искусство", 1965), - чего незнакомец не отвергает (наречём его Македонским), в мгновение ока исчезая в глубинах возникшего "по щучьему велению" паланкина знатного критика (или искусствоведа от искусства).
Было загнуто ровным счётом 3 листа с "примерами достойного живописания" ("примерами живописного достоинства") - что не каждый позволит себе сделать с чужой книгой (пусть она насквозь идеологична в плане текста).
Македонский оказался художником, обладающим 150 (при повторном упоминании, следует отдать должное скромности, коя к лицу любому полководцу, количество сократилось до 100) полноценными работами, которые он время от времени предлагает "хороши людям" (непосредственно ссылаясь на присутствующего при данном откровении молодого человека - назовём его Киником, чтобы каждый из участников действия мог быть ранен обоюдоострыми лезвиями лести) в качестве подарка, открывая таким образом путь к их творческому развитию (в частности, посредством дальнейшего движения работ Македонского артериями рынка в меценатские капилляры).
Система - чем проще, тем увереннее спекуляции. Нет ничего проще спекуляции.
Но дело и не в целеполагании Македонского.
Представьте, что к Вам приближается человек: не здороваясь, но прямо интересуясь тем, не позволите ли Вы себе заняться утолением его жажды, подсаживается, попивает заваренный Вами (чёрный) чай из Вашей же кружки (не забывая благодарить за каждую кружку - вскоре ещё и сходив за новой порцией кипятка к старой заварке), при этом разглагольствуя на темы испорченной молодёжи и второстепенности женщин по отношению к мужчинам, жонглируя пакетиками с небесно-голубым и лиловым ладаном (olibanum, incenso), выказывая предложения перекрасить находящуюся за Вашими спинами каменную стенку, с нанесённой на неё в "общественно-воспитательной технике" и не спешащей увядать растительностью, из упомянутого бледно-жёлтого (вся-таки лимонной росинки во рту не было месяца два) в ладанный небесно-голубой и настойчиво (при всём дружелюбии) рекомендуя не только купить себе крестик, исповедоваться, причащаться, регулярно повторяя некую "богородичницу", но ещё и самым что ни на есть монастырским образом креститься (от чего доселе Вам успешно удавалось открещиваться).
Представили?
Киник и Македонский провели около часа в беседе, в течение коего Киник успел: узнать, что директора театра в уродливом здании в нескольких шагах от места "преклонения" отчество Ефимыч, заметить местоположение камер слежения на прилегающих бледно-жёлтых (чем египетские лимоны отличаются от турецких, не считая баллистики?), стать обладателем четверостишия (под названием "Чай вдвоём" с постскриптумом "После революции"), сочинённого Македонским, прочитать собственное черновое (включая стилистические оговорки, ошибки, аритмичности, алогичности, аляповатости, прочие "а-") об аятолле, быть презентованным паре пакетиков чаю из таинственной Парижской гостиницы (один из которых был вскоре оприходован), два раза пожать руку некоему Николаю Ивановичу ("Западная Украина: много слов, мало дела" - своеобразный пролог Македонского к рукопожатию), а также внести несколько незначительных пометок в находящееся (и завершившееся в течение двух часов) в процессе сочинения стихотворения по мотивам работы José Clemente Orozco ("Разрушение старого мира", 1920-22).
.Без внутренней необходимости поэзия - лихорадка и просто кошмар (№62, Москва, "Искусство", 1981)
Но нет и поэзии без кошмара и лихорадки - поскольку невозможно будет иметь понятие о внутренней необходимости, не переживая ни лихорадки, ни кошмара.
В частности, и лихорадка и кошмар могут прийти при беглом осмотре собственных ранних (или сочинённых в состояниях далёких от "благоразумия" - но тем менее благоразумным начинаешь ощущать себя именно в сравнении с "неблагоразумием") работ.
Выступая собственным редактором, совершенно упускаешь из виду понятие свойственной моменту сочинения необходимости, привязывая ту, что сопутствует текущему твоему состоянию - однако последнее может представляться "лихорадкой и кошмаром" для того, кто имеет власть сделать полноценный шаг в прошлое.
Необходимость (лишаясь поэзии, с тем же успехом) может оказаться кошмаром грядущего, поводом для укоров совести, общественного порицания, для смены маски или полнейшего разоблачения. Конечно, в поисках алиби, необходимость называют нуждой.
Не стоит однако забывать, что с разоблачением дело обстоит ровно тем же образом, что и с простотой. Нет ничего проще разоблачения.
No comments:
Post a Comment