Его (добрые и вороватые) соседи дивились тому, что сад стариковский (giardino di matusa) становится будто всё больше, не смотря на то, что старичок неотступно приближается к тем степеням интеллектуальной независимости (autonomia), что требуют наделения их обладателей исключительными правами и свободами по отношению ко всему прочему человечеству.
Старичок, вполне сознавая направление, принятое не столько его жизнью (исполненной стыда, а значит и цветов), сколько организмом - за миновавшие 5 лет (старичок по привычке измерял возрасты как людей, так империй - пятилетками), - и не думал падать духом или сдаваться на поруки догоняющих его на (не столь дальней, как хотелось бы им) дистанции если не возраста, то благоразумия, родственничков.
Нельзя сказать, что старичку нужно было прилагать для поддержания бодрости и жизнеутверждающей позиции сколько бы ни было большие усилия, нежели для того же требуется едва вступающему на путь негарантированной самостоятельности подростку того сорта эрудированности (consapevolezza), коий принято считать обращённым более внутрь себя, нежели к изнемогающим в душеспасительности их намерений окружающим - или интровертированным. Даже наоборот, старичок не прилагал усилия вовсе - за долгие годы садоводство и трансформация энергии стыда в прекраснейшие из цветов обратилась чисто механическим процессом (хотя случайному свидетелю, без сомнения, самые примитивные механические связи представлялись куда более лицеприятными, будучи наделёнными толикой "волшебства" - на крайний случай, "колдовства" или "магии", - не время для объяснений, в чём разница между тремя). Какая-то доля его жизненной силы, без сомнения, выделялась в поддержание непрерывной работы механизма переработки, однако доля эта носила крайне незначительный характер и не оказывала никакого влияния на (КПД?) физическую активность и самочувствие её владельца.
В информационном обществе таковую долю информации, покидающую ресурс без ведома обладателей (прав на ресурс, но не информацию), называют приятным на слух словом "утечкой" (leak-age, colatura). Так поэтически обесценивается язык - "утечка" становится не просто чем-то "утекающим", имеющим собственное течение (stream, fiume) или являющееся притоком (feeder, torrente/ruscello) общего, теряет своё отношение к воде, как животворящей сущности, сохраняя за собой право на абстрактную жидкосность, текучесть (причём в сугубо негативной трактовке).
.Io cominciai a leggerlo, ma non andavo mai in fondo, perché tornavo sempre alle pagine a dietro ("Bestie", Federigo Tozzi, 1917)
Мудрость старичка, выращивающего цветы на собственном стыду ("стыду" звучит лиричнее "стыдк", не правда ли?), доступна к пониманию была немногими - чаще всего, теми, в круг чьих интересов не входили психологические науки (а значит и подвергнутая сквозной психологизации культура), теми, кто держался в стороне и от культа, воздвигнутого служителями наук для прославления собственных неудач, как неоспоримых свидетельств в пользу общего прогресса.
Старичку предлагали помощь, от которой не отказывался, принимая с благодарностью - но к изумлению и тактично маскируемому неудовольствию благодетелей, то, что взрастало на чистом стыду - не шло ни в какое сравнение с жалкой порослью (стилистическим сорнячеством), принадлежавшей их совместным стараниям по экспериментально подтверждённым методикам.
.Должно быть, потому так нравится нам всякий случай, это дикарское спаривание без благословения, что тут наполовину прячется, наполовину выступает наружу сам закон причинности (казуальности), который, подобно самому остроумию, сочетает несходные вещи. (№52, Москва, "Искусство", 1981)
Когда цитаты становятся частью твоей письменной речи в той мере, в какой площадь, занимаемая ими, вправе называться неотъемлемой для пространства всего листа - задумываешься, не цитируешь ли ты сам себя по всей оставшейся протяжённости?
Если да - то признание этого требует скорейшего пресечения (для идеалистов уже признание есть пресечением, отчего идеалисты в течение своих чужих жизней заняты одним лишь самоцитированием).
Если нет - всё-таки возникшее сомнение может указывать на намечающуюся тенденцию, требующую непосредственного внимания пишущего.
Преимущество цитаты в том, что ты знаешь меру отдельной взятого предложения - ты не жаждешь продлить его пояснениями (разве для того, чтобы прослыть посредственным драматургом).
Изъян цитирования (но не цитаты) - в том, что ты, не прерываясь на сон, пищу и прочие нужды (да простят мне Эрос и Фрейя это "прочие"), можешь продолжать цитировать (ни разу не повторившись, по крайней мере, стилистически) до скончания века, возложив таковую обязанность и на потомков своих (а сам будучи наследником).
Спрашивается, чего ради?
No comments:
Post a Comment